Описанные в романе события происходят в сердце вселенной "StarCraft", которая не существовала бы без тяжкого труда талантливых дизайнеров, художников и программистов компании "Blizzard Entertainment".

    В сумрачной комнате стоит человек в изодранном плаще, яркий свет омывает его фигуру... Нет, неверно: его не освещают прожектора, скорее, человек кажется тенью, сотканной из света. Струясь и извиваясь, потоки света складываются в объёмное изображение. Человек говорит в трепещущую тьму, не ведая, да и не заботясь о том, есть ли хоть кто-то за пределами его сияния. Призрачный дымок, также переливающийся в ярких потоках, вьётся от сигареты в левой руке.
    Этот человек - осколок прошлого, кроха ушедшего, застывшая в свете, играющем для невидимых зрителей.
    - Вы знаете меня, - произносит сияющий человек после затяжки. - Вы видели моё лицо по Сети Новостей     Вселенной, вы читали статьи, подписанные моим именем. Некоторые из них даже писал я сам. Другие... скажем, у меня талантливые редакторы. - Усыпанный светом человек устало пожимает плечами... В записи говорящий похож на маленький манекен, однако очевидно, что в реальной жизни он имеет нормальные рост и пропорции, ну разве что слегка худощав. Плечи опущены – то ли от усталости, то под грузом прожитых лет. Тёмно-русые волосы испещрены седыми прядями и собраны в хвост, прикрывая заметную лысину. Лицо изможено и чуть более морщинистое, чем обычно бывает у репортёров, но пока узнаваемое. Всё ещё прославленное, спокойное и хорошо известное людям обжитого космоса лицо, даже в эти послевоенные дни.
    Но что-то в его глазах приковывает внимание. Глубоко сидящие, даже в записи они будто тянутся к слушателям. Из-за них чудится, будто сияющий человек действительно видит своих зрителей, проникает в самые потаённые уголки их душ. В этом всегда и состоял талант этого человека: чувствовать свою аудиторию, даже находясь на расстоянии в световые годы.
    Мужчина вновь затягивается сигаретой, и дым священным нимбом окутывает его голову.
    – Вы, наверное, слышали официальные сообщения о падении Конфедерации Людей и о великом зарождении империи, называемой Терранским Доминионом. Вы также, должно быть, слышали рассказы о появлении чужаков, об ордах зергов и о бесчувственных, божественных протоссах. О битвах в системе Сара и о падении Тарзониса. Вам знакомы эти репортажи. Как я уже говорил, некоторые из них подписаны моим именем. Часть из них даже правдива.
    В темноте за пределами светового кольца кто-то беспокойно ёрзает. Голографический проектор выпускает лишь случайный всполох, непослушные фотоны, но публика на миг погружается в тайну. Где-то позади окутанных тьмой зрителей раздаётся звук капающей воды.
    – Итак, вы читали мои тексты и верили им. Но сейчас я здесь, чтобы сказать вам в этой передаче, что большинство из них – высококлассные коровьи лепёшки, из которых власти слепили аппетитные конфетки. Ложь, большая и маленькая. Ложь, приведшая нас к нынешнему печальному положению, которое таковым и останется, если только мы не начнём говорить, что же произошло на самом деле. Что случилось на Чау Сара, Мар Сара, Антиге Прайм и самом Тарзонисе. Что случилось со мной, несколькими моими друзьями и некоторыми врагами, конечно же.
    Человек замолкает и выпрямляется во весь рост. Оглядывается вокруг, его невидящие глаза пронзают сумрачную комнату и заглядывают прямо в души зрителей.
    – Я – Майкл Дэниел Либерти². Репортёр. Считайте это моим самым главным, быть может, последним репортажем. Cчитайте это моим манифестом. Считайте это чем угодно. Я здесь лишь затем, чтобы рассказать, как всё было на самом деле. Я здесь, чтобы восстановить истинное положение вещей. Я здесь, чтобы поведать правду.

    До войны всё было по-другому. Дьявол, вспоминая те времена, видишь, что мы просто проживали день за днём, делали свою работу, подписывали чеки и заставляли страдать своих ближних. Мы даже не предполагали, как может случиться беда. Мы были жирными и счастливыми, как черви, копошащиеся в падали. Достаточно было единичных вспышек насилия (восстания, революции, упрямые колониальные правительства), чтобы поддерживать вооружённые силы, но это не могло угрожать тому стилю жизни, к которому мы привыкли. Да, оглядываясь назад, понимаешь, что мы были зажравшимися и наглыми.
    И если бы даже вдруг началась настоящая война, это была бы проблема военных. Проблема морской пехоты. Не наша.

    Город раскинулся под ногами Майка, словно опрокинутое ведро с рыжими тараканами. С головокружительной высоты офиса Хэнди Андерсона Майк мог даже разглядеть горизонт меж более высоких зданий. Город простирался вдаль, на краю мира превращаясь в рваную, зазубренную линию.
    Город Тарзонис на планете Тарзонис. Самый напыщенный город на самой напыщенной планете Конфедерации Людей. Город столь великий, что его имя повторялось дважды. Город столь огромный, что население его пригородов превышало население некоторых планет. Яркий огонь цивилизации, преемник памяти Земли, ныне затерянной в истории, мифах и былых поколениях.
    Спящий дракон. И Майкл Либерти не рискнул бы дёрнуть его за хвост.
    – Отойди от края, Майки, – произнёс Андерсон. Главный редактор надёжно укрылся за своим столом, стоявшим так далеко от панорамного окна, как это только было возможно.
    Нотки беспокойства в его голосе порадовали Майкла Либерти.
    – Не волнуйся, – ответил Майк. – Я и не думаю прыгать, – добавил он, сдерживая улыбку.
    Майк (впрочем, как и остальные журналисты) знал, что главный редактор страдает акрофобией⁴, однако не может отказаться от стратосферного вида из офиса. Поэтому в тех редких случаях, когда босс вызывал Либерти к себе в кабинет, репортёр всегда становился возле окна. Большую часть времени Майк и остальные рабочие лошадки новостного бизнеса трудились ниже, на четвёртом уровне, или в студиях вещания в подвальных этажах.
    – Твой прыжок меня не волнует, – заявил Андерсон. – С прыжком я могу справиться. Он бы решил множество моих проблем, да ещё и дал заголовок завтрашнему изданию. Меня больше беспокоят снайперы, которые могут снять тебя с соседнего здания.
    Либерти повернулся к боссу:
    – Кровавые пятна, от которых потом так трудно отмыть ковёр?
    – Не только, – с улыбкой ответил Андерсон. – Ещё и новое стекло придётся вставлять.
    Либерти бросил последний взгляд на копошащийся внизу муравейник и вернулся к мягким креслам перед столом. Андерсон старался выглядеть невозмутимым, но Майк услышал долгий, медленный выдох, раздавшийся, как только он отошёл от окна.
    Майкл Либерти устроился в одном из кресел Андерсона. Их конструкция должна была производить впечатление обычной мебели, однако хитрая набивка проседала на один-два дюйма⁵, когда кто-то садился в них. Это позволяло лысеющему главному редактору с его огромными бровями выглядеть более внушительно. Майк знал о фокусе, поэтому не был впечатлён.
    – Так в чём проблема? – спросил репортёр, кладя ноги на стол.
    – Сигару, Майки? – Андерсон ладонью указал на коробку из тикового дерева.
    Майк ненавидел, когда его называли Майки. Он прикоснулся к карману рубашки, где обычно была припрятана пачка сигарет.
    – Завязал. Пытаюсь совсем избавиться от этой привычки.
    – Они из-за джаандаранского эмбарго, – заманчиво произнёс Андерсон. – Скручены на бёдрах девушек с кожей цвета корицы.
    Майк поднял руки и широко улыбнулся. Все знали: Андерсон слишком скуп, чтобы покупать что-то приличнее обычных дрянных сигар, сделанных в какой-нибудь подпольной лавочке. Но улыбка должна была выглядеть искренней.
    – В чём проблема? – повторил Майкл.
– На сей раз ты действительно хорошо поработал, – вздохнул Андерсон. – Я говорю о твоей серии репортажей о строительных взятках в новом муниципальном управлении.
    – Хороший материал. Думаю, серия должна наделать шума в некоторых кругах.
    – Они уже напуганы, – ответил Андерсон. Он опустил подбородок на грудь. Эта поза слыла предвестником дурных вестей. Андерсон освоил её на курсах менеджеров, но выглядел при этом как голубь в брачный период.
    «Дерьмо, – подумал Майк. – Он собирается отказаться от репортажей».
    Будто прочтя его мысли, Андерсон произнёс:
    – Не беспокойся, мы планируем выпустить и оставшуюся часть. Это отлично сработанный материал, документально подтверждённый, и вообще лучшее из всего – это правда. Но ты должен знать, что заставил некоторых людей почувствовать себя неуютно.
    Майк мысленно пробежался по циклу репортажей. Этот был одним из лучших, настоящая классика, включающая мелкого преступника, пойманного в неподходящем месте (общественный парк) в неподходящее время (после полуночи) с неподходящими материалами (среднерадиоактивными строительными отходами проекта муниципального управления). Преступник охотно назвал имя человека, пославшего его в этот полуночный вояж. Он также с удовольствием поведал Майку и о некоторых других делишках, касающихся нового управления, да и многое другое. В итоге вместо одной истории Майк получил целый цикл об огромной сети взяток и коррупции, который зрители Сети Новостей Вселенной проглотили с огромным удовольствием.
    Майк мысленно перебрал всех незначительных политиков, мелких бандитов и членов Городского совета Тарзониса, попавших в его изобличительные репортажи, снимая одного за другим с роли подозреваемого. Любая из этих августейших особ желала бы пристрелить его, но этого было недостаточно, чтобы заставить Хэнди Андерсона занервничать.
    От главного редактора не укрылись бесплодные размышления Майка, и он добавил:
    – Ты заставил некоторых могущественных, многоуважаемых людей почувствовать себя очень неуютно.
    Майк удивлённо поднял брови. Андерсон говорил об одной из правящих Семей, самой могущественной силе Конфедерации на протяжении почти всей истории её существования, начиная с тех дней, когда первые колониальные корабли (дьявол, тюремные корабли!) приземлились и/или потерпели крушение на различных планетах сектора. Где-то в этих репортажах он задел какую-то крупную шишку или кого-то, настолько близкого к одной из Семей, что заставил многоуважаемых старичков понервничать.
    Майк решил пересмотреть свои записи, чтобы понять, какие связи мог зацепить. Возможно, кузина кого-нибудь из Старых Семей, или паршивая овца, или вообще открытая взятка. Бог его знает, какими делами негласно занимались Старые Семьи все эти годы. Если он задел одного из них...
    У Майка аж дух захватило от подобной перспективы.
    Тем временем Хэнди Андерсон поднялся, вышел из-за стола и опёрся на ближайший к Майку угол. (Ещё одна поза с лекций по менеджменту, догадался Майк. Чёрт побери, однажды Андерсон поручил ему сделать очерк об этих курсах.)
    – Майк, я хочу, чтобы ты знал: ты ступил на опасную почву.
    «О господи, он назвал меня Майком, – подумал Либерти. – Дальше он печально взглянет за окно, будто мучается над принятием важного решения».
    – Я привык к «опасной почве», босс, – произнёс он вслух.
    – Я знаю, знаю. Только я беспокоюсь о тебе. О твоих источниках. О твоих друзьях. Твоих сослуживцах...
    – Только не говори о моих начальниках.
    – ...Обо всех, кто может сильно огорчиться, если с тобой случится нечто ужасное.
    – Особенно если они будут находиться рядом в этот момент, – уточнил репортёр.
    Андерсон пожал плечами и печально посмотрел за панорамное окно. Майк понял: то, что напугало Андерсона, много страшнее его боязни высоты. А ведь у этого человека (если офисная молва не врёт – а она не врёт) в подвале была потайная комната с компроматом на большинство знаменитых и важных людей города.
    Пауза превысила положенную секунду и затянулась на целую минуту. Наконец Майк не выдержал. Он вежливо кашлянул и спросил:
    – Хорошо, у тебя есть идеи, как справиться с этой «опасной почвой»?
    Хэнди Андерсон медленно кивнул:
    – Я хочу напечатать цикл. Это хорошая работа.
    – Но ты не хочешь, чтобы я был поблизости, когда следующая часть этой истории взбудоражит улицы.
    – Я думаю о твоей собственной безопасности, Майки, это...
    – Опасная почва, – закончил Майк. – Я уже слышал. «Здесь могут водиться драконы!»⁶ Возможно, самое время отправиться в продолжительный отпуск? Может, домик в горах?
    – Я больше думал о специальном задании.
    «Конечно, – подумал Майк. – В этом случае у меня не будет возможности выяснить, кому я случайно наступил на хвост. И даст им достаточно времени, чтобы замести следы».
    – В другую часть империи Сети Новостей Вселенной? – Майк произнёс это с широкой улыбкой, одновременно представляя, в какой захолустной колонии ему придётся писать свои репортажи.
    – Скорее, странствующий репортёр, – подначил Андерсон.
    – Как далеко странствующий? – Улыбка Майка вдруг затвердела, лицо будто заострилось. – Нужно ли мне будет отстреливаться за пределы планеты?
    – Ну, это лучше, чем быть застреленным на планете. Прости, плохая шутка. Ответ: да. Уверен, что тебе следует покинуть планету.
    – Давай выкладывай. В какой чёртовой дыре ты хочешь меня спрятать?
    – Я думаю о морской пехоте Конфедерации. В качестве военного репортёра, конечно.
    – Что?!
    – Естественно, это будет временное назначение, – продолжил редактор.
    – У тебя что, крыша поехала?!
    – Что-то типа «наши бойцы в космосе», сражающиеся с различными повстанцами, угрожающими нашей великой Конфедерации. Ходят слухи, что Арктурус Менгск получает всё большую поддержку в пограничных мирах. Дела могут круто измениться в любой момент.
    – Морская пехота? – пробормотал Майк. – Морская пехота Конфедерации – это самое большое сборище преступников во всей известной вселенной, если не считать Городской совет Тарзониса.
    – Майк, пожалуйста! У нас у каждого есть немного преступной крови. Чёрт побери, все планеты Конфедерации были основаны сосланными преступниками!
    – Да, но большинство людей считает, что мы это переросли. А морская пехота всё ещё оставляет данный пункт основным требованием к новобранцам. Дьявол, да знаешь ли ты, скольким из них промыли мозги?
    – Неврально ресоциализировали, – поправил Андерсон. – На сегодняшний день не более чем пятидесяти процентам в подразделении, я знаю. В некоторых местах и того меньше. И чаще всего применяются неразрушающие методы. Возможно, ты и не заметишь.
    – Да, а вдобавок их так накачивают стимуляторами, что они спокойно прирежут собственного дедушку, поступи такая команда.
    – Отличный пример всеобщего заблуждения, которое твоя работа и должна развеять, – парировал Андерсон и поднял брови в знак истинной искренности.
    – Слушай, большинство политиков, с которыми я встречался, были чокнутыми от природы. Пехотинцы и так придурки, а после этого вообще теряют головы. Нет. Вариант с морской пехотой отпадает.
    – Это могло бы дать несколько неплохих сюжетов. Возможно, ты бы наладил полезные контакты.
    – Нет.
    – Репортёры с опытом работы в армии имеют некоторые преимущества, – добавил главный редактор. – Ты получишь зелёный гриф на своём деле, а это имеет вес среди уважаемых семей Тарзониса. Иногда даже может дать прощение.
    – Извини. Не интересует.
    – Я дам тебе личную колонку.
    Повисла пауза. Наконец Майк поинтересовался:
    – Насколько большую колонку?
    – На полную полосу или пять минут в эфире. От твоего имени, конечно же.
    – Регулярно?
    – Ты присылаешь материал, я его вставляю.
    Снова пауза.
    – Какая при этом будет прибавка?
    Андерсон назвал сумму, и Майк кивнул:
    – Впечатляет.
    – Не мелочёвка, – согласился главный редактор.
    – Я немного староват, чтобы скакать по планетам.
    – Это не слишком опасно. А если вдруг начнётся заваруха – пойдут боевые. Автоматически.
    – Пятьдесят процентов с вправленными мозгами? – спросил Майк.
    – Если не меньше.
    Повисла ещё одна пауза. Наконец Майк произнёс:
    – Ладно, это звучит как вызов.
    – А ты как раз тот самый человек, который может его принять.
    – И это не должно быть хуже, чем игра в прятки с Городским советом Тарзониса. – Майк задумался. Он чувствовал, что всё больше склоняется к тому, чтобы принять это предложение.
    – Я тоже так думаю, – согласился редактор.
    – И если это поможет Сети... – Да, Майк понимал, что балансирует на самом краю бездны.
    – Ты будешь путеводной звездой для всех нас, – с чувством произнёс Андерсон. – Хорошо оплачиваемой путеводной звездой. Размахивай флагом, собирай свои истории, катайся повсюду на боевом крейсере, играй в карты. И не беспокойся о нас, оставшихся за твоей спиной в этом офисе.
    – Приятное назначение?
    – Наиприятнейшее. У меня есть некоторое влияние, ты же знаешь. Мой собственный давний зелёный гриф. Три месяца работы максимум. И всю оставшуюся жизнь пожинаешь плоды.
    Повисла последняя пауза, столь же длинная, как и каньон, раскинувшийся за окном.
    – Хорошо, – согласился Майк. – Я сделаю это.
    – Великолепно! – Андерсон потянулся к коробке с сигарами, затем одёрнул себя и протянул руку Майку. – Ты не пожалеешь.
    – Почему мне кажется, что я уже жалею? – пробормотал Майкл Либерти, пожимая мясистую, потную руку.

    Для тех из вас, кто не имел счастья узнать это самостоятельно, скажу, что служба в армии – это вереница скучных будней, изредка прерываемых умопомрачительными опасностями, угрожающими жизни и рассудку. Просмотрев старые плёнки, я выяснил, что так было всегда. Лучшие солдаты – это те, что могут неожиданно вскакивать с постели, немедленно реагировать и точно целиться.
    К сожалению, ничего этого не умеет военная разведка, которая командует этими солдатами.

    – Мистер Либерти? – раздался возле люка голос дерзкой девушки-убийцы. – Капитан хотел бы поговорить с вами.
    Майкл Либерти, репортёр СНВ, получивший назначение в элитное подразделение «Альфа» морской пехоты Конфедерации, с трудом приоткрыл один глаз и обнаружил широко улыбающуюся девушку рядом со своей койкой.
    Он только что вернулся после ночной игры в карты и был уверен, что молоденькая лейтенант-пехотинец специально дожидалась, пока он уляжется, прежде чем ворваться в его жилище.
    Репортёр тяжело вздохнул и поинтересовался:
    – Полковник Дюк⁷ ожидает меня прямо сейчас?
    – Нет, сэр, – ответила убийца, покачав головой для пущего эффекта. – Он просил явиться в любое удобное вам время.
    – Хорошо, – пробормотал Майк, скидывая ноги с кровати и пытаясь окончательно проснуться.
    Приглашение полковника Дюка «в любое удобное вам время» обычно значило «в ближайшие десять минут, чёрт побери!». Майк потянулся за сигаретами и, только запустив руку в пустой карман рубашки, вспомнил, что выкинул их.
    – Ай, всё равно мерзкая привычка, – пробормотал он себе под нос. – Мне нужно принять душ. Кофе тоже бы не помешал, – добавил он, теперь уже обращаясь к лейтенанту.
    Лейтенант Эмили Джеймсон Своллоу⁸, личный помощник Либерти, его нянька, связь с военными начальниками, а заодно и их же шпион, выждала ровно столько, чтобы убедиться в серьёзном намерении Майка встать, а затем чеканным шагом прошествовала на кухню. Майк широко зевнул, отметил, что спал всего минут пять, разделся и забрался в звуковой очиститель.
    Звуковой очиститель военной модификации, естественно. А это значило, что по конструкции он был подобен тем агрегатам, которые под высоким давлением срывают мясо с костей на скотобойнях. За последние три месяца Майк сумел привыкнуть к нему.
    За последние три месяца Майкл Либерти привык ко многому...
    Хэнди Андерсон говорил правду. Назначение было превосходным, или, как минимум, настолько превосходным, насколько таковым вообще может быть назначение в армию. «Норад-II» был первоклассным кораблём класса «Бегемот»: весь покрытый неосталью и лазерными орудийными башнями, он соответствовал самому легендарному военному подразделению Конфедерации – «Альфа».
    Главная задача подразделения «Альфа» состояла в охоте за повстанцами, в особенности за «Сынами Корала», революционной группировкой под командованием кровожадного террориста Арктуруса Менгска. К сожалению, «Сыны» никогда не были там, где их ждали, и «Норад-II» со своим элитным экипажем в основном коротал время, размахивая флагом (синий диагональный крест, заполненный белыми звёздами на красном фоне, – память о легенде Старой Земли) и призывая к порядку местные колониальные правительства.
    В итоге самым тяжёлым делом для Майка оказались борьба со скукой и поиск достаточного количества материала для заполнения собственной колонки. Флагомахательная пропаганда дала тему для нескольких первых очерков, но из-за нехватки реальных событий и достижений Майк вынужден был найти что-то ещё. В первую очередь, о полковнике Эдмунде Дюке, разумеется. Кое-какие интересные публике подробности из жизни экипажа, прекрасно справляющегося со своими обязанностями. Небольшой материал о тяжёлом труде неврально ресоциализированных, который Андерсон зарезал (чтобы не шокировать общественность, как объяснил Хэнди). Местный колорит различных планет. Вполне достаточно, чтобы напомнить всем (в том числе и Хэнди Андерсону), что он всё ещё жив и ожидает регулярных поступлений на свой счёт.
    Затем последовала большая статья в двух частях о чудесах боевых крейсеров класса «Бегемот», из которой военные цензоры вырезали примерно десятую часть, в целом сократив текст на несколько абзацев. «Военная тайна», – объяснили ему.
    «Будто «Сыны Корала» ещё не знают, чем мы располагаем», – подумал Майк, натянув трусы и осматривая комнату в поисках наименее помятых рубашки и брюк. В шкафу висело новое одеяние для путешествий, прощальный подарок ребят со студии. Это был длинный плащ, в котором Майк становился похож на выходца с Дикого Запада. Видимо, сослуживцы решили, что раз уж он собирается в турне по межпланетным захолустьям, то и выглядеть должен подобающим образом.
    Наконец он натянул брюки какого-то неопределённого вида. Точно по сигналу, Своллоу появилась с кофейником и чашкой. Пока Майк застёгивал рубашку, она налила кофе.
    Напиток относился к военному типу «А» – свежеприготовленный и обжигающий, он вполне годился для поливания крестьян, атакующих фамильный замок. Кофе был ещё одним атрибутом, к которому Майк уже привык.
    Конечно, он также привык и к трём квадратным метрам для проживания, уйме времени для написания своих статей и различной степени уединённости. Как и к постоянно меняющемуся составу партнёров по покеру, каждый из которых был молод, не знал, как потратить свой заработок, и не умел блефовать, когда от этого зависела его жизнь.
    Он даже сумел привыкнуть к лейтенанту Своллоу, несмотря на её хронический оптимизм, так раздражавший его поначалу. Конечно, он ожидал чего-то в этом роде, какого-нибудь военного атташе, который нависал бы у него над плечом, когда он пишет, и следил, чтобы Майк не натворил глупостей, например не забросил свою ручку в генераторы подпространственного поля. Но лейтенант Эмили Своллоу будто вышла из обучающего фильма. Из крайне оптимистичного фильма, типа тех, что показывают мамам и папам, отправляя их сыновей и дочерей на военную службу за пять звёздных систем. Чёрт побери, складывалось впечатление, что именно лейтенант Эмили Своллоу и создавала эти самые фильмы.
    Маленькая, изящная и с постоянной улыбкой на лице. Казалось, она готова выполнить любое указание Майка со всей серьёзностью, даже когда оба знали, что его вряд ли одобрят. Она не имела недостатков, за исключением редкой сигареты, которую брала, виновато улыбаясь и пожимая плечами. Кроме того, когда он решил написать о ней, она заколебалась. Большая часть экипажа давала ему материал, рассказывая о своей жизни дома, однако лейтенант Своллоу вместо этого лишь перестала улыбаться и провела ладонью вдоль лица, будто откидывая длинные волосы, которых там уже не было.
    Именно тогда Майк заметил маленькие накладки у неё за ухом, отметины неразрушающей невральной ресоциолизации, о которой упоминал Андерсон. Да, ей промыли мозги, и весьма неплохо. Никто не смог бы быть настолько бойким без электрохимической лоботомии.
    Больше Майк не подымал эту тему, однако подкупил одного из компьютерных техников и получил временный доступ к личным делам (это стоило ему двух пачек сигарет, припрятанных на чёрный день, но именно в это время ему тяжелее всего давалась борьба со страстным желанием снова закурить, поэтому лучше было использовать сигареты для оплаты, чем для потребления). Он разузнал, что до принудительного зачисления в морскую пехоту юная Эмили Своллоу имела крайне интересное хобби: она знакомилась с молодыми мужчинами в барах, приводила их к себе домой, связывала и при помощи узкого ножа снимала кожу и мясо с костей.
    Многих смутила бы подобная новость, но Майкл Либерти нашёл это утешительным. Убийца десяти юношей на Хальционе была намного более понятна, чем улыбающаяся, преданная женщина, будто сошедшая с рекламных плакатов для рекрутов. Сейчас, шагая за ней по коридору «Норада-II» на мостик, Майк пытался представить, как лейтенант Своллоу ощущает своё врачебное лишение свободы и насильственное перерождение. Он решил, что она не задумывается об этом, а узнав её истинную сущность, Майк решил не публиковать результаты.
    На огромном с виду «Нораде-II» были на удивление узкие коридоры, о необходимости которых, похоже, вспомнили лишь после того, как впихнули в корабль все посадочные приспособления, кают-компании, орудийные системы, жилые отсеки, компьютеры и прочие необходимые вещи. Приходилось вжиматься в стену, чтобы разминуться в проходах со встречными. Майк обратил внимание на большие стрелки, нарисованные на полу. Лейтенант Своллоу объяснила, что они используются во время тревоги, когда солдаты с головы до ног укрыты бронекостюмами. Майк понял, что коридоры могли сделать и того уже, не будь они предназначены для прохода людей в механизированных боескафандрах.
    Они миновали несколько крупных отсеков, где техники уже извлекали провода и кабели. Ходил слух, будто «Норад-II» готовят к модернизации, в которую войдёт и установка орудия класса «Ямато». Корабль был превосходно оснащён: лазерные батареи, космические истребители класса «Фантом» и, как поговаривали, даже ядерные боеголовки. Огромное орудие в верхней части корабля должно было стать жемчужиной этой коллекции.
    Вообще-то Майк предполагал, что полковник Дюк вызвал его именно для того, чтобы сообщить, что «Норад-II» отправляется в сухой док для ремонта, а потому ему, Майклу Либерти, следует отбыть следующим челноком обратно на Тарзонис. Ради таких новостей можно было и пообщаться с этим ископаемым.
    Когда они взошли на мостик, он пересмотрел своё мнение, заметив направленный на него злой взгляд Дюка. К слову, Дюк никогда не был рад представителям прессы, но такого серьёзного и неприязненного взгляда Майку видеть ещё не доводилось.
    – Мистер Либерти, доставлен по вашему приказу, сэр, – отрапортовала лейтенант Своллоу, отсалютовав так же чётко, как демонстрируется в рекламных роликах для потенциальных новобранцев.
    Полковник, облачённый в коричневую командную форму, молча указал корявым пальцем в сторону дежурного помещения. Лейтенант Своллоу проводила Майка туда, а затем ушла заниматься делами, которые выполняла в свободное от слежки за Майком время. Видимо, сдирать кожу со щенков, предположил Майк.
    Беспокойство Майка увеличилось, когда он рассмотрел предмет, напоминающий человеческую фигуру, который висел на встроенной в стену раме в дежурном помещении. Это был механизированный боевой скафандр, но не один из стандартных CMC-300, а командирский, снабжённый переносной коммуникационной системой. Скафандр полковника Дюка, начищенный и смазанный, готовый принять в себя великого человека.
    Майк уже засомневался, действительно ли они отправляются на установку орудия «Ямато». Большинство морских пехотинцев держали свои скафандры при себе и тренировались столь же часто, как ели. Либерти ухитрился избежать этой повинности, потому что был признан «лёгкой мишенью» и не получил допуска к тяжёлым скафандрам. Тем не менее ему было забавно наблюдать, как новобранцы, пошатываясь, передвигаются по узким коридорам в полном боевом облачении.
    Но полковничий скафандр, здесь, недавно начищенный и готовый, несомненно, сулил большие неприятности.
    Бронекостюм был такой тяжёлый, что под собственным весом выгибался на крюке вперёд. Поэтому Майку казалось, что он прекрасно подходит своему хозяину. Полковник Дюк навевал мысли об огромных обезьянах Старой Земли, которые забирались на небоскрёбы и ударами сбивали примитивные самолёты. Гориллы. А Дюк – старый и умничающий вожак стаи; он только подавался вперёд, а подчинённые уже трепетали.
    Майк знал, что Дюк принадлежит к одной из Старых Семей, исконных предводителей колоний сектора Копрулу. Но он, видимо, допустил какой-то промах за время своей карьеры: уж слишком долго Эдмунд Дюк дожидался генеральских звёзд. Хотел бы Майк знать, какой мерзкий инцидент помешал его продвижению по службе. Он предполагал, что это было громкое, грязное и глубоко захороненное в военных архивах Конфедерации дело. Интересно, чего может стоить получение этой информации, и не располагает ли ею Хэнди Андерсон в своём не шибко секретном подвале?
    Дверь отъехала в сторону, и, подобно бронированному роботу «Голиафу», одним своим видом обращавшим в бегство пехоту, в кабинет широким шагом вошел полковник Дюк. Смотрел он ещё мрачнее прежнего. Он жестом показал Майку, чтобы тот не вставал (Майк, в общем-то, и не собирался), обошёл свой широкий стол и сел. Положив локти на отполированную обсидиановую столешницу, полковник сцепил пальцы перед собой.
    – Полагаю, Либерти, вы приятно провели с нами время? – спросил он. Говорил он размеренно, с расстановкой, что являлось характерным признаком старинных Семей Конфедерации.
    Майк, не ожидавший разговора о пустяках, сумел пробормотать лишь что-то похожее на согласие.
    – Боюсь, дальше будет по-другому, – произнёс полковник. – Изначально планировалось, что нас сменит «Теодор Г. Бильбо⁹», а мы в течение двух недель станем в док. Но события застигли нас врасплох.     Майк промолчал. За многие годы он посетил достаточное количество совещаний, в том числе и невоенных, чтобы уяснить, что не следует прерывать собеседника, пока у тебя нет ценных мыслей.
    – Мы меняем курс и движемся в систему Сара. К сожалению, это в закрытых районах, на самой границе с неизученной частью космоса. У Конфедерации там два колониальных мира – Мар Сара и Чау Сара. Это будет длительное патрулирование, выходящее за пределы наших первоначальных инструкций.
    Майк лишь кивнул в ответ. Полковник крайне медленно приближался к сути, точно собака с костью в горле: и проглотить трудно, и выплюнуть не легче. Майк ждал.
    – Должен напомнить вам, что, как представитель прессы, направленный в подразделение «Альфа», вы попадаете под действие армейского устава Конфедерации в отношении ваших обязанностей и правил их исполнения.
    – Да, сэр, – ответил Майк со всей возможной серьёзностью, дабы показать, что ему не наплевать на армейский устав.
    – И это касается как вашего текущего назначения, так и любых событий, что могут случиться за время вашего пребывания здесь. – Дюк наклонил голову в ожидании ответа.
    – Да, сэр. – Отчеканил Майк, выделив каждое слово, чтобы подчеркнуть своё понимание.
    Во время очередной паузы Майк ощутил дрожание корабля. Да, «Норад-II» теперь вибрировал несколько по-иному – немного сильнее, чаще и чуть более лихорадочно. Корабль готовили ко входу в подпространство. А может, и к бою?
    Внезапно Майк осознал всю неразумность пропуска тренировок с боевыми скафандрами.
    Полковник Эдмунд Дюк, собака с костью в горле, произнёс:
    – Вы знаете нашу историю.
    Это было скорее утверждение, чем вопрос. Майк моргнул, колеблясь с ответом. И выдавил из себя только:
    – Сэр?
    – Как мы пришли в сектор и обосновались в нём. Присвоили его себе, – подсказал полковник.
    – На борту спальных кораблей, супертранспортников, – ответил Майк, вспомнив детские занятия. – «Наглфар», «Арго», «Саренго» и «Риган». Экипажи состояли из преступников и изгнанников со Старой Земли. Они потерпели крушение на нескольких пригодных для обитания мирах.
    – Они нашли три таких мира, тут же. И ещё несколько рядом, либо земного типа, либо достаточно близких для использования в военных целях. Но жизни там они не обнаружили.
    – Прошу меня извинить, полковник, но на всех трёх первых планетах хватало местной жизни. Кроме того, большинство колоний и пограничных миров имели свои собственные экосистемы. Терраформирование часто, но не всегда уничтожает местные жизненные формы.
    Полковник отмахнулся от комментариев.
    – Ничего разумнее обычной дворняги. Несколько крупных насекомых, которых приручили на Умойе, и множество прочей мелочи, которую уничтожили во время заселения и окультуривания земель. Но ничего разумного.
    Майк кивнул:
    – Разумная жизнь всегда была одной из тайн вселенной. Мы открывали один мир за другим, но не находили ничего, что указывало бы на существование разума, подобного нашему.
    – До сегодняшнего дня, – добавил полковник. – И ты будешь первым сетевым репортёром на месте происшествия.
    Майк оживился, услышав это.
    – Существует множество загадочных сооружений на разных планетах, указывающих на возможность существования там разумной жизни в какой-то период. И космические дальнобойщики рассказывают истории о таинственных огнях и кораблях-призраках.
    – Это не огни в небе и не древние руины. Это живые доказательства внеземной деятельности. Что мы здесь не одни.
    Дюк позволил переварить услышанное и криво ухмыльнулся. Это не сделало его привлекательнее. Где-то внутри корабля переключился рубильник, и громадные двигатели загудели.
    Майк погладил подбородок и спросил:
    – Что нам известно на данный момент? Был ли там посланник, представитель? Или это случайное открытие? Мы обнаружили колонию, или там непосредственное посольство?
    Полковник грубовато хохотнул:
    – Мистер Либерти, позвольте мне пояснить. Мы вступили в контакт с чужой нечеловеческой цивилизацией. Контакт заключается в том, что они испарили колонию на Чау Сара. Они спалили её до основания, а потом и землю под ней. Сейчас мы направляемся туда, но нам неизвестно, остался ли там противник. И вы будете первым сетевым репортёром на месте происшествия, – повторил полковник. – Мои поздравления, сынок.
    Почему-то оказанная честь не порадовала Майка.

Книгу "Крестовый поход Либерти" вы можете купить прямо сейчас: Купить в белорусском oz.by Купить на оЗоне